Лысковское духовное училище – его ученики и смотритель Масловский
В Конституции Российской Федерации, в статье 44, записано: «каждый обязан заботится о сохранении исторического и культурного наследия, беречь памятники истории и культуры..». Одним из таковых в нашем городе является здание бывшего духовного училища, о котором хочется рассказать сегодня. Но прежде всего я хочу выразить огромную благодарность сотрудникам Нижегородской Государственной библиотеке им. Ленина. Они проделали колоссальную работу – оцифровали материалы периодической печати Нижегородской губернии с1838 по 1917 год. Мы, краеведы, получили, в доступной электронной форме, невероятное количество разнообразного исторического материала, столько новой информации, которую невозможно было бы получить в Нижегородском Архиве. Благодаря прочтению газет удалось собрать достаточно подробную историю существования Духовного училища в Лыскове. В 2011 г. была опубликована статья историка- краеведа Виталия Краснова в журнале «Нижегородская старина» о Лысковском Духовном училище. Приведу некоторые сведения из статьи.
В 1738 году в селе Лыскове была учреждена «низшая» начальная духовная школа, около 1778 года школа получила название «гимназии», которая была закрыта, в связи «с сокращением пределов Нижегородской епархии» в 1799 году.
В 1818 году в Нижегородской епархии была введена реформа духовно-учебных заведений согласно уставу Духовной Семинарии и училищ 1808 г. По этому уставу подготовительное к Семинарии образование дети духовенства получали в «уездно-приходских» училищах. За тридцать лет со дня введения реформы, т.е. к 1848 году таких училищ в епархии было открыто постепенно три – Нижегородское, Печерское и Арзамасское. Они были переполнены учениками и находились только в двух городах, в следствии чего многие приходы были удалены от училищ на 150 и более вёрст.
По ходатайству Преосвященного Иакова перед Святейшим Синодом в 1848 году было принято решение о создании четвёртого духовного училища в одном из уездных городов. Предложен был город Княгинин, т.к. находится в центре четырёх уездов: Кягининского, Макарьевского, Васильского и Сергачского. Преосвященный дал распоряжение благочинному протоиерею Спасопреображенского собора села Лыскова Василию Яковлевичу Княгининскому узнать, можно ли в Княгинине нанять дом, удобный для помещения уездного и приходского училищ, состоящий из четырёх и более комнат, из которых каждая могла бы вместить до 50 учеников. То же самое Преосвященный требовал сообщить и о селе Лыскове. В Княгинине названы были дома - священника Парийского, мещан - Караванова (мой предок по линии отца, прочитала в газете об этом впервые), Морковникова и Поликарпова, оказалось нет подходящего дома, который был бы удобен без предварительной переделки, а издержки по переделке хозяева, кроме одного, на себя не принимали.
В Лыскове же владелец села Георгий Александрович Грузинский изъявил готовность уступить под училище каменный корпус, находящийся на Вознесенской площади, а также за свой счёт привести его в такой порядок, чтобы можно было поместить для учения все четыре класса.
27 октября 1848 года Святейший Синод постановил: открыть уездное и приходское училище в селе Лыскове Макарьевского уезда с помещением его в уступаемом князем Грузинским доме и с отпуском средств на содержание его по 1079 рублей 35 копеек серебром в год; за оказываемое князем Грузинским усердие – изъявить ему благословение Святейшего Синода. Протоиерею Княгининскому велено было «вступить в должность начальника» нового училища, впредь до назначения смотрителя Академическим Правлением, принять дом от князя и просить его распорядиться устройством парт и прочей мебели. По распоряжению Преосвященного Иакова были заранее составлены списки тех учеников, родители которых жили в новом училищном округе. Таких учеников оказалось 196 человек.
Наставниками нового училища были назначены кандидат Богословия Добротворский, студент Семинарии Малицкий, студент Семинарии Павел Сидонский, студент Пётр Троицкий, окончивший курс Семинарии Андрей Введенский.
Смотрителем училища был назначен Михаил Тихонравов – воспитанник Нижегородской семинарии и кандидат Московской Духовной Академии, занимавший эту должность до1853 года.
В октябре 1854 года его сменил Сергей Васильевич Керский – выпускник Казанской Духовной Академии, магистр богословия.
С 1858 года место смотрителя занял выпускник Казанской Духовной академии, кандидат богословия Михаил Илларионович Масловский.
Исполняющим должность Инспектора училищ назначен был священник Георгиевской церкви села Лыскова - Александр Цедровский.
Торжественное открытие училища состоялось 1-го сентября 1849 года в присутствии исполнявшего должность ректора Нижегородской Семинарии - иеромонаха Макария (Миролюбова). По окончании Божественной литургии из Вознесенской церкви в училище был совершен крестный ход с хоругвями и святыми иконами, здесь находились все священники села Лыскова в праздничном белом облачении, приглашенные почётные лица, наставники и ученики нового училища. Во время всего шествия продолжался колокольный звон. В училище было совершено водоосвящение и окропление святой водой всех училищных комнат, наставников и учеников. Закончилось торжество обедом, устроенным князем Грузинским.
Кроме здания, предоставленного Георгием Александровичем под училище, документы знакомят нас ещё с двумя домами – бурсачными. Один из них был пожертвован училищу протоиереем Василием Яковлевичем Княгининским, находился на ул. Стоялой, другой был построен из срубов, пожертвованных священником Иаковом Стекловым. Оба дома имели крайне ограниченные размеры и служили приютом для воспитанников короткое время. К 1856 году первый совершенно обветшал, второй был уничтожен пожаром в 1863 году. На содержание обоих этих домов тратилось не более 90 рублей в год. Бедна была обстановка Училища, бедно было и содержание учащихся в нём. К примеру в 1850году вместо положенных по смете 32руб. 72 коп. расход на каждого воспитанника Лысковского училища составлял 12 руб. в год. Училищное начальство обратилось в Семинарское Правление с просьбой «прибавить к сумме сколько Правление найдёт нужным». И Правление Семинарии нашло нужным прибавить только по 30 копеек на каждого ученика в год.
Материальное вознаграждение начальствующих и учителей также было недостаточным. Смотритель Училища получал казённого жалованья 25 руб. в месяц, и 6 руб. оклада по степени кандидата Богословия; инспектор 4 руб. 74 коп., а учителя - от 5 до 12 руб.
Первые 18 лет отличаются крайней скудностью, и по меткому выражению одного из начальников названо «скитанием воспитанников по земле чуждой». Училище не имеет за это время ни своего здания, ни земли, ни общежития для учеников. Отведённый дом князем Грузинским был тесен и не приспособлен. Двери в классные комнаты открывались прямо со двора и улицы, летние и зимние рамы были без приборов, во многих не было даже стёкол. Возрастала заболеваемость учеников, преимущественно простудных.
Княжеский дом под общежитие
Для занятий не хватало учебников и пособий.
Нижегородские Губернский Ведомости за 1900 год знакомят нас с интересными воспоминаниями из жизни воспитанников училища.
Все своекоштные ученики (находящиеся на собственном обеспечении) училища жили на вольно наёмных квартирах. Первые годы после основания училища была бурса, но после пожара 1863 г, истребившего её, и казённокоштные ученики жили на квартирах. В одних жили ученики более или менее состоятельные, в других держали всяких. Цена тех и других была одна – 5 руб. деньгами, 9 пудов ржаной муки и 3 пуда гречневых круп – в переводе на деньги около 11 руб. в год. Сюда включались расходы, обязательные для хозяев: еженедельная баня с мылом хозяйским, стирка белья, капуста для щей и соль. Ежедневная пища состояла из щей с капустой и гречневой каши. От достатка квартирантов зависело иметь щи пустые или с мясом. Масло коровье ученики привозили из домов и расходовали его поочерёдно. Жили по 8-10 человек в одной квартире, держать меньше хозяева считали для себя невыгодным. Одеждой, обувью, бельём и постелью снабжали учеников родители. Летом нанковый халат из домашнего холста, цветная рубаха, косоворотка, без галстуков. Жилетов не было, штаны были вместе с нижним бельём. Зимой – тулуп из овчин и валенки. Постель у всех без исключения состояла из войлока и подушки. Наволочки с подушек никогда не снимались для стирки, о простынях не имели понятия, одеялом служили летом халат, а зимой тулуп. Местом ночлега служили самые разнообразные части избы: и грязный сырой пол, и горячая русская печь, и душные полати, и лавки. На день постели убирали на печку или нары, а то и просто сваливали на полу, в угол.
Между проживающими были ученики всех классов, понятно, что господствовало высшее отделение, бывали юноши за 18 лет. Младшие поступали в полную кабалу к старшим, становились безответными крепостными рабами. Старшие могли разбудить ночью своего подчинённого и послать и послать его с каким- то поручением в другую квартиру, лавочку. Хуже всего приходилось, если старшие загуляют, что не часто, но случалось.
Надзор инспекторский существовал, но о таких посещениях все знали заранее и были готовы, а проводив инспектора или его помощника, можно было делать, что угодно. Нравы учеников не отличались мягкостью, между домашними играми была в ходу «жмурки». Все участники игры вооружались полотенцами, скрученными верёвкой. Этим жгутом, тому, кто был с закрытыми глазами, остальные давали знать о себе, ударяя его во что попало, больше всего доставалось новичкам. И беда тому, кто почему-то не нравился старшим. После игры всё тело его было в синяках.
Практиковалась и известная дикая забава; вставляли в нос спящего бумажную трубочку и зажигали её с другого конца; поднимался взрыв хохота, когда бедняк просыпался и озирался кругом блуждающими глазами. Бывали случаи и бегства учеников из училища домой, кого слишком беспощадно преследовали подобными шутками.
Как бы не шалили ученики, но как самый важный пункт, свидетельствующий об исправном поведении живущих в квартире было чтение молитв, читались молитвы всеми по очереди, всегда с надлежащим благоговением, сосредоточенно и серьёзно. Делалось это не за гнев, а за совесть, потому что никто из начальства никогда на молитвах не присутствовал, и никаким другим способом не контролировал. Такое отношение к молитве было заложено домашним религиозным воспитанием.
В учебных классах дисциплина была строгая, в дело пускали ещё розги, правда не все учителя прибегали к этой воспитательной мере. Практиковалось сечение розгами по руке, причём, наказываемый должен был вытянуть вперёд левую руку и держать её ладонью вверх.
С реформой 1867 года для Училища наступают более благоприятные условия во всех отношениях. Ремонтируется и переустраивается здание Училища, причём не духовенством округа, которое обязано заботится об улучшении условий, а почётным блюстителем училища – Евграфом Александровичем Стоговым, частью на свои средства и частью на средства Анны Георгиевны Толстой, которая в 1871 году пожертвовала в собственность духовенства и училищное здание и находящуюся под ним землю. Также был поднят вопрос об устройстве общежития для учеников. Не вдаваясь в подробности истории приобретения от графини Анны Георгиевны Толстой так называемого летнего дома и земли при нём, можно сказать, что приобретение это совершилось не сразу и не без усилий людей, принимавших в нём участие. 6 октября 1887 года состоялось торжественное открытие Ионникиевского общежития, где смотрителем Масловским было сказано: «Сегодня окончилось почти сорока летнее, от основания училища, скитание детей по земле чуждой и останется в одном воспоминании. Незавидна была их прошлая доля. Скитались они доселе по душным, грязным, сырым и тесным избам; терпели и голод и холод и всякую нужду житейскую. Отселе дети будут жить в довольстве и удобстве, в просторе, свете и тепле, вдали от соблазнов людских, без всяких житейских забот…»
31 июля 1905 года в селе Лыскове произошёл пожар, в котором сгорело общежитие и подсобные строения Духовного Училища. Воспитанников опять пришлось размещать по частным квартирам.
Старые духовно учебные заведения, хотя много давали работы воспитанникам, приучая их к терпеливому и самостоятельному труду и точному и строгому порядку в жизни, но они же в иное время умели давать и целесообразный отдых ученикам, умели разнообразить их монотонную жизнь приличными развлечениями, а главное умели гласным путем свидетельствовать о трудах и успехах учеников пред многочисленным обществом, состоящим из почетных лиц города, духовных и светских, что бесспорно имело влияние на учеников и поощряло их.
Занятия в пойме Сундовика
Рекреации, иначе маёвки, всегда были в мае месяце и давались в течение этого месяца до трех и четырех раз, а иногда и более. Рекреации были лучшими и любимыми развлечениями духовных воспитанников в старое время. Они были приятны и дороги не только потому, что давали отдых ученикам на целый день, но главное потому, что соединялись с массою удовольствий и развлечений, в которых вместе с учащимися и подчиненными принимали участие и учителя, и начальствующие в духовно-учебных заведениях, так что в это время откладывалась вся официальность и как бы забывалось расстояние отделяющее учеников от учителей и подчиненных от начальствующих, образуя из них оду тесную, сплоченную семью. В дни рекреации начальствующие и учителя среди своих учеников были действительно как бы родные отцы среди своих детей, живя с ними одними и теми же интересами и радуясь одними и теми же радостями.
Удовольствие получаемые от рекреаций, возвышались еще тем что проходили не в душных стенах заведений и не на пыльных улицах города, а на просторе полей, или в тени рощи или леса, где ученики могли свободно развиваться, полную грудью дышать свежим воздухом и непосредственными чувствами воспринимать красоты весенней природы. В Лысковском Духовном училище рекреации устраивались на Лысой и Оленьей горе и по большой дороге.
Посмотрим теперь, как проходил рекреационный день в прежних училищах. При наступлении мая редкий ученик, просыпаясь утром, не интересовался прежде всего тем, какая во дворе погода. И какая радость бывала у воспитанников, если они видели, что наступающее утро ясно, тихо, тепло и безоблачно! Тогда собравшись в классы и посоветовавшись друг с другом, ученики выделяли из среды своей ходатаев, чтобы они шли к своему начальству и просили рекреации. Ходатаи из более старших и лучших учеников отправлялись к смотрителю училища и став перед окнами или у дверей своего начальства, громко и дружно начинали выпевать на латинском языке: «Достопочтеннейший отец ректор, смиреннейше просим рекреации». Если начальство не отвечало на эту просьбу ни согласием, ни отказом, то пение повторялось уже более возвышенным и громким тоном и продолжалось до тех пор, пока начальник не давал согласия, или в худшем случае не посылал учеников в классы для обычных занятий. В первом случае обрадованные ходатаи, выразив свою благодарность быстро разносили эту радостную весть своим товарищам и знакомым, и вскоре по радостным возгласам и оживленным лицам учеников почти весь город узнавал что ученикам дана рекреация.
В день, назначенный для отдыха, время до обеда ученики проводили в своих квартирах или на дворе училищных зданий, совещаясь, как лучше провести время, а часа в два все, без исключения, отправлялись за город на какую либо поляну или в рощу по указанию начальства. Вслед за учениками туда же отправлялись целые обозы торговцев с калачами, пряниками, орехами, с грушевым и малиновым квасом и другими прохладительными напитками и разными яствами. Вблизи гулянья торговцы раскидывали палатки и делали искусственные печки, в которых готовились горячие блины и пышки. Между тем, как лакомки толпились около торговцев со сластями, другие ученики строили качели, играли в мяч, в горелки, хором пели песни и водили хороводы, где на арене выступал «ясный сокол и лебедь белая с лебедятами» или «где на чистом поле разнемогался добрый молодец, которому подавала воды красная девица»; пелись и другие хоровые песни с соответствующими этим песням сценами и действиями. Нередко воспитанники в это время разыгрывали даже целые комедии, например «Недоросль» Фон Визина и другие пьесы. Местом сцены выбиралась большая лужайка, при этом из учеников делалась живая ограда. Часов около 4-х на месте гулянья появлялись училищные власти и учителя со своими семействами; бывали здесь иногда и некоторые из приглашенных чиновных лиц и граждан города. Напившись чаю на свежем воздухе в раскинутой палатке или в тени деревьев, начальствующие, учителя и гости подходили к воспитанникам и вместе с ними упражнялись в игре в маршалки (кегли). Право бросить первый шар обыкновенно предоставлялся ректору семинарии, которым в те времена всегда был архимандрит; затем брал шар и бросал инспектор, потом - смотритель училища и учителя один за другим. Надо было видеть, с какою предупредительностью, стоявшие тут же ученики наперебой друг перед другом бросались поднимать с земли укатившиеся шары, расставлять упавшие кегли и как искренне радовались удачному удару особенно тех лиц, которым более сочувствовали. Наигравшись в маршалки, начальствующие приказывали ученикам что - то спеть и тогда составлялся огромный хор из больших и маленьких певчих и начиналось в большинстве случаев прекрасное пение, далеко разносившееся по окрестностям. Обыкновенно в присутствии начальствующих лиц пелись, так называемые, канты и песни, сложенные по преданию духовными лицами. Послушав пение, похвалив певцов, ректор приказывал принести кульки с апельсинами, свёртки с пряниками, конфетами и грецкими орехами, каковые лакомства за невозможностью раздать отдельно по рукам, просто бросались в толпу находившихся тут воспитанников, которыми эти гостинцы и подхватывались почти на лету. Тут не мало было шуму, смеху, крику и писку, но всё обходилось благополучно. Когда ректор, раздав гостинцы, удалялся в сопровождении учителей и гостей в приготовленную для них палатку, где вновь приготовлен был чай и приличная закуска, нередко в след удаляющемуся начальству раздавалась со стороны учеников песня:
Мы тебя любим сердечно,
Будь нашим начальником вечно,
Наши зажёг ты сердца,
Любим тебя, как отца.
Песня эта намеренно пелась разными группами учеников, поместившихся в разных местах и громким эхом разносилась по лесу. Но вот приблизился и вечер; солнце склонилось к горизонту, посылая на землю последние прощальные лучи; в ложбинах и в лесу почувствовалась сырость. Начальствующие и учителя собираются отправляться домой. Ректору уже подан экипаж. Этой минутой пользуются воспитанники, чтобы вновь попросить рекреации и сотнями могучих голосов возглашают: «смиреннейше просим рекреации!» Ректор, конечно, не разрешал на другой день отдыха, но не отказывал дать при первом удачном случае. Обрадованные и обнадеженные разрешением новой рекреации, ученики весело заканчивали своё гулянье и с песнями возвращались в город. На этот раз песни учеников были уже не так скромны и постны, как в присутствии начальства. Теперь слышались песенки такого игривого и юмористического характера, которые в другое время никогда не пелись.
Ученики Лысковского духовного училища
Возвратившись домой в свои места, усталые воспитанники бросались в постель и скоро засыпали, грезя и во сне о пережитых ими удовольствиях. Отдых этот был уместен и необходим тем, что майская послепасхальная треть учебного года была слишком длинна. Она продолжалась до 15 июля, когда, наконец, наступал отпуск учеников на каникулы. В такой длинный период времени естественно нужен был перерыв в занятиях и нужен был отдых для учеников, который и давался в этих рекреациях, а также и с той целью, чтобы ученики хоть немного видели весну, какова она есть не в городе, а в поле, в лесу. Иначе, приезжая в село к своим родным, тогда, когда началась уже жатва ржи – время «страды деревенской»ученики совсем не имели бы понятия о весне, как о наилучшего времени года.
Масловский Михаил Илларионович
Видный российский богословский педагог, статский советник.
Родился в 1834 году в селе Большая Ижмора Керенского уезда и происходил из многочисленного рода священников Масловских, имена которых прославлены в памятных книгах Пензенской губернии и Республики Мордовии.
Отец его, Илларион Венидиктович,1804 года рождения – протоиерей, с 1828 года был строителем и священником местного храма в Большой Ижморе. Мать была дочерью священника Петра Егорова из села Папузы Корсунского уезда Симбирской губернии. Они вырастили двух дочерей и четверых сыновей.
Один из сыновей, Василий Илларионович, 1830 года рождения, протоиерей, в1852 году окончил Пензенскую духовную семинарию, с1862 служил священником в селе Токмово, Инсарского уезда, Пензенской губернии. У священнослужителей это село всегда считалось трудным: «столковаться» с прихожанами удавалось не каждому батюшке, а стать «своим» не удавалось почти никому. Семидесятилетний пастырь - крупный просветитель, создатель школы, убеждённый, бескомпромиссный борец с бытовым аморализмом и пьянством протоиерей Василий Масловский принял мученическую кончину 19 февраля 1900 года, он был зарублен топором около своего дома крестьянином - алкоголиком за публичные изобличения «его беспутной нечестивой жизни».
Другой сын – легенда и любимец Саранска, Алексей Илларионович, 1841г.р. священник, богослов, краевед.
В 1860 году с отличием окончил Пензенскую духовную семинарию, но продолжать обучение в духовной академии не стал. После окончания семинарии он поступил священником в Троицкую церковь Саранска, в которой прослужил до самой смерти.
С 1879 по 1892 был благочинным церквей г. Саранска, цензором проповедей, смотрителем церковно-приходских школ Саранского уезда. Кроме того, с 1885 по 1892 годы занимал должность Главы учительско - попечительского церковного уездного совета; являлся членом Городской думы и комитетов земского уездного собрания. В 1875 открыл смешанную двухклассную школу при Троицкой церкви, а в 1886 добился ее признания в качестве трехклассного училища. По его инициативе были открыты еще свыше 20 церковно-приходских школ и несколько земских школ и училищ в уезде, в том числе в мордовских селах.
Алексий Илларионович - первый краевед Саранска. Именно по его инициативе были приведены в порядок воеводский и полицейский городские архивы. Он написал и опубликовал свыше 300 статей и заметок на самые разные темы.
Вместе с женой Анастасией Николаевной они воспитывали семерых детей.
По стопам отца пошли три дочери отца Алексия - с 1889 года в Троицкой церковно-приходской школе преподавала Вера Алексеевна, с 1891 года–Мария Алексеевна, которая обладала ярко выраженным педагогическим дарованием (в 1894 году была приглашена преподавать в Саранской женской гимназии), с 1894 года – Надежда Алексеевна.
Отец Алексий погиб в 1892 году во время эпидемии холеры, заразившись при соборования больных. Он был захоронен на бывшем Тихвинском кладбище, однако сейчас место захоронения утрачено. На западной стене Саранской Троицкой церкви установлена мемориальная доска в память об А. И. Масловском. С 1998 года в память жизни и трудов просветителя в г. Саранске проходят научно-духовные Масловские чтения, одна из новых улиц названа именем Алексея Илларионовича Масловского.
Сын Филипп умер в 1874 году, дьякон церкви села Ростовка Н. Ломовского уезда, Каменецкого района.
Сын Михаил Илларионович – после окончания Пензенской духовной семинарии в1854 году, поступил в Казанскую духовную академию, которую успешно закончил в 1858 году со степенью кандидата богословия и был назначен учителем в Лысковское духовное училище. С 29 апреля 1859 года он занял место смотрителя этого училища и проработал здесь до конца своей жизни. Его заботами крепло и развивалось училище, благоустраивалось общежитие для воспитанников, совершенствовался учебный процесс, пополнялась фундаментальная библиотека.
За свою отлично – усердную службу Михаил Илларионович был неоднократно удостоен Высочайшим вниманием Монаршей милости: пожалован орденами – святой Анны 2и 3 степени и Станислава 2 и 3 степени, святого равноапостольного князя Владимира 4-ой степени(15 мая 1892г.) и 3-ей степени(26 февраля 1896г).С 29 августа 1903 г. утверждён в звании почётного члена Братства Св. Георгия. Имеет знак 40-летней беспорочной службы.
Кроме должности смотрителя, с 1889г. Масловский состоял членом Макарьевского уездного отделения Нижегородского Епархиального Училищного Совета.
На посту смотрителя Лысковского духовного училища он дослужился до чина статского советника.
В день 50-ти летнего юбилея училища, 1 сентября 1899г., в своём выступлении он говорит: «Вся жизнь моя, иначе сказать, весь мой труд и вся моя радость прошла здесь, в этом Училище. Я прибыл сюда молодым, бодрым, полным сил, а Училище, не скрою, было ветхо, как старушка. Теперь роли переменились: я стал стар и немощен, а Училище помолодело, возросло, расцветает. У меня и силы не те, что были, и мысли не прежние, я увядаю, а излюбленное моё детище всё более и более обновляется, каждый год в нём какое - то улучшение. Но каждый день приближает меня к вечности… Теперь я стар, но Училище не лишено притока свежих, молодых сил. В нём всё тоже, что и 50 лет тому назад было: те же дети, то же старание, тот же труд ревностных преподавателей… А пока я, по воле Божией живу, в видах посильного осуществления моих пожеланий Училищу и в благодарность за его 40 – летнюю хлеб соль, я жертвую Училищу 4% ренту в 1000 рублей на учреждение стипендии для пособия бедным воспитанникам Училища».
Скончался Михаил Илларионович в октябре 1912 года и был похоронен на Новодевичьем кладбище Москвы.
Был женат, воспитал сына, который состоял на государственной службе.
Дочь Иллариона Венидиктовича - Александра Илларионовна Масловская,1840 г.р. вышла замуж за священника Миловского Николая Александровича. В 1861 году у них родился сын – Сергей Николаевич Миловский – будущий педагог, просветитель, общественный деятель и самобытный писатель. Александра Илларионовна рано умерла, в 1864 году. Сергея взял на воспитание дальний родственник – старик священник. Окончив в1885 г. Казанскую духовную академию со степенью кандидата богословия, Сергей был направлен преподавателем русского и церковнославянского языков в Лысковское духовное училище, где смотрителем служил его дядя – Михаил Илларионович Масловский.
Подготовила Наумова И.А.
Председатель общества «Лысковский краевед»
Использованные источники:
1. Адрес-календарь 1888г.
2. Ниж. Церковно-общест. Вестник№27,стр630.
3. НЕВ№23, №24 1903г.(неоф.ч.)
4. НГВ №4,№5,№6 1900г.( «Из далёкого детства», М-й)
5. НГВ№23, 1897г.(Из прошлого», Полисадов)
6. «Нижегор.Стар.» №29-30, 2011г. («Духов. Уч.» ,В. Краснов)
7. НЕВ№15 1899г. стр.536-547.
8. НЕВ№20 1899г(неоф. ч.) стр. 660-661.
9. Тюсти А.В. Пензенский некропль 17-20вв.
10. Краеведческий портал «Пензенские хроники»
11. Миссионер. Центр им. Преп. Муч. Афанасия игумена Брестского.
12. «Прибавл. к Рязанск. Епарх, Ведом.» 1872г. №3,с. 52-56.
13. Запорожцева Н.С. «Рождение литературного музея в Сарапуле.
13. Фото из личного архива.